Пристрастие советской идеологии.
Есть в советской истории безусловное убеждение относительно декабристов: это движение, кульминировавшее 14 Декабря, прекрасно, героично, прогрессивно и т.п., а царизм тираничен, ограничен и есть убийца лучших представителей интеллектуальной элиты первой половины XIX века.
Надо заметить, того же правила наша отечественная история придерживалась, заводя речь о представителях Эпохи Просвещения, о энциклопедистах Вольтере, Гольбахе, Гельвеции и др. Не смущал никого (верховный заказ был иммунитетом) факт-следствие умственной деятельности энциклопедистов – французская кровопролитнейшая эволюция. Мельком позволив заметить движение Мирабо, наше внимание (цепьми) приковывалось к гнуснейшему отрезку французской истории, к правлению якобинцев и времени санкюлотов, парижской радикальной черни, от коих брали свои корни русская революция, диктатура пролетариата, «красный террор», логически завершившийся диктатурой Сталина.
С самого начала официальная идеология объявила русскую революцию горячей противницей всех царей прошлого, настоящего и будущего и защитницей обездоленных, униженных и оскорбленных, как она, идеология, полагала. Если правитель наводит порядок – не важно, в Египте ли это фараон, или в России Николай I, – то имя сему действия репрессия, тирания, подавления народного духа и воли; если чернь вздымает неистовый пожар, угрожающий самому существованию государства – будь то восстание Пугачева, едва не погубившее Россию, или кровавая Вандея, – она всегда права, всякое насилие ее оправдано и бунт закономерен. Советской идеологии было необходимо оправдать не столь диктатуру пролетариата, сколько диктатуру Сталина и его последователей и право коммунистического режима на поддержку интересующих его движений в любой стране.
Эту прекрасно скованную логическую цепочку рвет множество закамуфлированных фактов и соображений, некоторые из которых я собираюсь представить.
Предпосылка движения
Говорят, что декабристы в кампании 1813-1815 гг. насмотрелись западных свобод и возжелали их для крестьян и вообще для страны. Смотреть просто, осмыслить сложно. Декабристов так и вело на рельсы французской революции. А что ее обусловило? Влияние энциклопедистов.
В России их сочинения издавались Новиковым и его Типографской компанией. Вначале Екатерина II относилась к деятельности просветителей сдержанно, но чем ближе надвигался роковой для Франции и Европы 1789 год, тем нервозней становились отношения между императрицей и издателем. Полагаю, Екатерина знала через доверенных людей о ухудшения положения монархии во Франции, знала о сложившейся партии энциклопедистов, т.е. французской интеллигенции нового типа, и логически, не вдаваясь в анализ происходившего, нашла источник дисгармонии в вольтерианстве.
1789 год был переломным, у Новикова отобрали типографию, а в 1792 году за 10 дней до свержения монархии во Франции (после неудавшегося бегства короля, организованного императрицей, когда казнь стала неизбежной) Новиков брошен в Шлиссельбургскую крепость, сроком на 15 лет. На это решение повлиял следующий предполагаемый расклад мыслей императрицы:
– все беды братской монархии во Франции от просветителей, ниспровергащих сословность, имущественное положение, веками сложившийся порядок вещей, от масонов, розенкрейцеров и прочих, которые все едино – якобинцы;
– Новиков – мартинист, входил в ложу Рейхеля. Пусть его журналы испечены на благих намерениях, но последними дорога в ад выстлана;
– Новиков, Баженов и иже с ними подбирались к «заявленной особе», т.е. к Павлу; как легко масонам было ввергнуть Россию в пучину бедствий прямым воздействием на царя!
– Если Новиков и К якобинцы сокрытые, то появились уже и явные – Радищев. Во избежание их размножения да будут применены соответствующие меры.
С другой стороны, ушами императрицы завладели иезуиты, нашедшие в ней какую-то струнку и превосходно на ней сыгравшие. Похоже, этой стрункой был Платон Зубов. За несколько лет до разгона просветителей Екатерина обрушилась на Новикова за публикацию обличительной иезуитской истории. Иезуит – заведомый враг мысли, устремленной к поиску истины. Конечно, непосредственное воздействие иезуитов (а они практически всегда действовали через вторые и третьи руки) недоказуемо, их роль в запрещении деятельности Новикова не подтверждается документально, но логически возможна.
Все сводится к тому, что русская интеллигенция впитала в себя страсть перемен, стремление к свободе и политической деятельности задолго до французского похода.
Одно прекрасное отличие от якобинцев выделяло декабристов (и в этом есть заслуга Новикова, преломлявшего французскую и иную мысль через свое сознание патриота и государственника) – они не ставили на чернь. Именно на безмозглую и невежественную толпу, которой легко управлять, внушая ей мысли о равенстве, о несправедливости к ним, и мессианской роли «борцов за революцию». «Страшно далеки они (декабристы) от народа». Рассмотрим пристальнее пару существенных отличий французских революционеров от русских.
Софизмы просветителей
Софизм первый. Все люди равны, и великая несправедливость заключается в сословном строе, в узаконенном неравенстве санкюлотов и дворян.
Будущие тираны, они взывали к мести за вековые унижения. На спинах распаленной гневом черни они въехали во власть и одержимые жаждой смерти, перевернули все государственные устои страны : прочь ценз, прочь все сословия, смерть королю, смерть всем, кто не поет нам хвалу.
«Проповедники равенства, заставляющие души кружиться! Для меня вы – тарантулы и скрытые мстители! …жажда мести обнаруживается за словами о справедливости… Вы, проповедники равенства! Бессильное безумие тирана вопит в вас о «равенстве», ваше сокровенное вожделение о тирании драпируется в слова о добродетели… зависть ведет их на тропу мыслителей… <Но> гласит справедливость : «Люди не равны» (Ницше «так говорил Заратуштра»).
Почему проповедь равенства находит наибольшую поддержку в народе. Если не считать бедность и произвол властей, то все же главной причиной тому – невежество. Чтобы постичь все неравенство людей, надо сознанием взойти над толпой, над ее «гласом» и мнением. Тот, кто внизу, считает, что все таковы как он – в его меру умны, мудры, а потому ему равны. Сознание поднявшегося вбирает в себя сознание людей низшего уровня, познает их , как высшему положено познавать низшее. Но низшее никогда не может познать высшее, оно либо смиряется перед ним, и тогда высшее его ведет, либо бунтует.
Русские мартинисты также говорили о равенстве людей, но перед Богом: перед Богом все равны, а не друг перед другом, ибо как закрыть глаза на талантливость и бесталанность, на мудрость и глупость, на честь и бесчестие и многое другое, разделяющее человечество на неравных, на более и менее заслуживающих возвышения. Что и является причиной сословного деления.
Императрица была близорукой и вряд ли могла различать смысл внешне одинаковых слов. Мела под одну метлу, из страха. В итоге мысль загнали в подполье, что обусловило конспиративный характер декабристского движения.
Софизм второй. Якобинцы ниспровергали религию, но они лишь последователи Гельвеция , Гольбаха и Вольтера «Зарождение религий относится обычно ко временам варварства (какой проницательный взгляд! Не далее хлодвиговской Франконии, опутанной папистским Римом), к эпохам раннего детства человечества. Проповедь основателей религий во все времена (и во времена Будды и Платона, и при основании Больших и Малых Мистерий, надо полагать), адресовалась к людям грубым, невежественным, темным; для них-то и создавались боги… Все эти выдумки… без малейшей критики (отчего и оставались живы, пока не пришли «просветители») передавались от отцов к детям, может быть, более цивилизованным, но столь же неразумным, как отцы» (Гольбах «Здравый смысл»).
Почитай этих деятелей, и никакого иного не возникнет убеждения, что религии суть обман, нужный для удержания народ в рабстве; что нравственность – не заветы Высших, но вызванные необходимостью преграды биологической свободе (отчего уже шаг до Фрейда: совесть, рожденная из похоти и агрессии; культура, выросшая из того же материала; любовь к матери и Родине из чувства сексуального и т.д.), облеченные в мифологические образы и т.д. Следствия – пир на крови, попрание всего святого, избиение тысяч священников и Вандея в противовес.
Нет, России повезло, что ее интеллигенция не увлеклась всеразрушающим материализмом. Само движение декабристов возникло из мартинистской среды, чему доказательство их клятвы по масонскому образцу, обряды и знаки, философия.
После 14 Декабря в интеллигенции обозначились западники и славянофилы, и многое, смутно угадывающееся в сердцах, было отлито в четкие строки и вдохновенные рифмы. У нас умели отличать религию от Церкви, Бога от жреца. Нет, материалисты и нигилисты появились много позже.
Крен в сторону якобинства
Проблема была не в неравенстве, но перегибах «золотого века» дворянства, во вседозволенности, которые, соединясь с невежеством крепостников, породили невыносимые условия для многих крестьян. Раньше этим воспользовался Пугачев, и никто не мог дать гарантию, что пугачевщина не воскреснет. Декабристы не желали Пугачева и были всецело за отмену крепостного права. Только разными путями.
Путь Пестеля – диктатура, манифест-декрет и… дальше пляска ницшеанского тарантула: «Равенство всех и каждого… поелику… все люди должны быть равны, то всякое постановление, равенству противное, есть нетерпимое зловластие, уничтожению подлежащее… Всякое различие состояний и званий прекращается; все титулы и само имя дворянина истребляется (а до этого уничтожается монархия, монарх, как символ неравенства, и не один.– СП); все народности от права отдельных племен отрекаются, и даже имена оных, кроме единого, великороссийского, уничтожаются… Когда же различия состояний, имущества и племен уничтожаются, то граждане по волостям распределяются… и все во всем равны да будут совершенным равенством».
Не правда ли, очень похоже на русскую революцию? Потому-то Пестель принят и обласкан советской идеологией. Мое личное отношение к Пестелю теперь понятно. Жаль, что Александру I не хватало политического чутья, иначе сидеть Пестелю на месте, согретом Новиковым – и заслуженно!
Этот деятель внес мрачнейшую волну в движение. Он ворвался стремительно. Кажется, у него уже все было готово и продумано. Не без его яростного пыла возник план убийства царя, который все-таки отступил перед более внимательным размышлением: что толку стрелять одного монарха, имея все шансы получить взамен равноценного? И без всякой конституции. Победило здравое направление: просвещение всех слоев населения – программа на 20 лет, предусматривающая издание журнала, создание общественных организаций, в общем, формирование общественного мнения.
На этом поприще декабристами сделано не столь уж мало, как им казалось: обучено 2,5 тысячи детей, борьба с судебным произволом через адвокатуру, обличение взяточничества и т.д. На самого могучего врага замахнулись декабристы, на невежество, и неудивительно, что результаты при его тотальном владычестве казались мизерными.
Пестелю и его товарищам не хватало терпения и, похоже, умения; они гнали машину – на дорогу французских первопроходцев. На январском заседании 1820 года Пестель настоял на жесткой ориентации – к республике. Год (с января 1820 по январь 1821 г.) прошел под знаком этой идеи и, следовательно, под идейным руководством Пестеля. Полагаю, этот год многим открыл глаза, и сделал неизбежным размежевание умеренных и разумных от радикальных. Полагают, что съезд 1821 года был обусловлен причинами, типа: проблемы рыхлости организации, конспирации и т.д. Однако, настоящая его цель, следуя предложенной логике, состояла в избавлении от Пестеля и других радикалов. «Союз Благоденствия» под предлогом раскрытия его существования самоликвидировался.
Пестель остался у разбитого корыта. Он пошел иным путем. Теперь Южное Общество стало сугубо военным и «желало как можно более начальников войск обратить к свой цели и принять в свой союз, особенно полковых командиров… Желало также и прочих начальников в общество приобрести, генералов и штаб офицеров, ротных командиров» (цит. А.И.Заичкин «Русская история») Разве не видно, что это путь военного переворота? «Южное общество признало главным революционное действие посредством войск, считая при этом основным условием успеха начало военного выступления в столице… была одобрена тактика военной революции» (там же)
Трезво и разумно, соблюдая законы общественного развития в противоположность пестелевскому проекту предлагал конституцию от Северного Общества Никита Муравьев. «В самой натуре (природе) постепенное течение дает жизнь и зрелость всему; крупные же и быстрые события производят вихри, бури, землетрясения и разрушения. Точно также народу, пребывавшему века без сознания вольности гражданской, дарование оной располагаемо должно быть с постепенностью» Отдаляться от монархии для России, как считал Муравьев, недопустимо. Иное дело – поставить деяния монарха под высший контроль, под контроль Конституции.
Сходные мысли были и у Александра I. Только он мечтал человеческое самовластие монархов поставить под закон божественный; попытка та не удалась коварством Меттерниха. Право, немного нужно было декабристам, чтобы нащупать мостик через пропасть к царскому сердцу – разработать Конституцию на началах религиозных. Быть может, царь ждал такого шага, верил в возможность сотрудничества, и потому, зная о существовании тайных обществ, не предпринимал, почти до самой мнимой смерти, никаких мер против них.
Декабристам не хватало ни настойчивости с упорством в достижении отдаленнейшей цели, ни терпения. Такова была их миссия – планомерное просвещение России. Путь Пестеля легче, не требовал компромиссов с монархией и поправок на действительность. Нужно было только взять власть и поменять действительность по своему разумению – для всеобщего благоденствия.
Кто такой Пестель? Сын сибирского генерал-губернатора, самодура и взяточника, которого уволили и отдали под суд. Сам Пестель, как истинный фрунтовый немец, держал полк в жестком кулаке: угнетал офицеров, бил палками солдат за всякую провинность по службе. По вероисповеданию лютеранин. Чувствовал ли он Россию Или как безжалостный вивисектор готовился повалить на свой стол? Умный и жестокий, «сердце мало», говорил Кюхельбекер, у него.
Кто стоял за ним? Фигура зловещая – бывший военный губернатор Петербурга граф Пален. Убийца царя предыдущего, исподволь готовил он убийство царя здравствующего. Сразу после осуществленного им переворота Александр I отстранил Палена от службы и услал в его вотчину, куда часто наведывался Пестель и вел с хозяином задушевные беседы. По свидетельству Якушкина, Пестель имел с Паленом дружеские отношения.
И здесь император ошибся, что не распорядился тщательно проверить связи декабристов. Ниточка привела бы к клубку. Пален манипулировал Пестелем, а через того Южным Обществом, толкая декабристов на смуту.
Свое детство Пестель провел в Германии, и после нее мог глядеть на Россию глазами иностранца, де Кюстина. В отличии от последнего не ударился в обличительную критику, но размышлял над проектами новой, своей России. Нет, ему не занимать благородства и чести; жаль, что свои таланты организатора, идеолога повернул, не без влияния Палена, похоже, на службу разрушителям России.
Ошибки Александра I
Ошибок у императора масса. Точнее, это даже не ошибки, а ошибочный человек на российском престоле. Он – православный по сути, т.е. человек веры, а не знания, и этим все сказано. Православный не знает, что такое зло. Попы его учат, что зло – в дьяволе, но оно в людях, и монарх нужен не для битв с хвостатым; цель монарха – проводить благо для страны, которое отдельным людям может не казаться таковым, не позволяя его попирать даже приближенным. Тем более приближенным. Православный не знает, что в нашем мире все двойственно, что всякая идея имеет свой темный двойник и может им подменяться. Не знает и не видит подмен.
Вот прекрасная идея – устройство военных поселений. Опыт казачества перед глазами, только верстай служивых в безлошадные. Хорошо, пусть взяты за образец немецкие военные поселения. Немец не отчуждался от продуктов труда, кроме тех, что шли на самоснабжение военного поселения. Немец имел свободу действий в рамках устава: брака, передвижений, той же молитвы. Аракчеев, истинный дьявол, подменяет идею темным двойником. Цель остается той же, а вот жизнь поверстанного в поселенцы становится невыносимой. Женят как животных, шеренга на шеренгу; за работой надзирают капралы: сделал одно дело, тут же принимайся задругой; отчуждение от продуктов труда полное; никакой свободы действий, все по минутам; дети с шести лет маленькие солдаты; передвижение строем или бегом – тихий ужас. Относительно доходов: за девять лет существования при этом царе поселения высосали из бюджета ту сумму, которую должны были в него внести… Где были глаза у православного «ангела»? У него была вера, в частности, в Аракчеева. Все 30 лет.
Православным, верующим может быть крестьянин. Монарх должен быть гностиком, знающим. Чувство прекрасно, но оно может ошибаться, потому ощущение Бога в сердце еще не наделяет мудростью государственного мужа. Оно только обязательно для ее обретения.
Еще одна из предпосылок декабристского движения выяснена: верующий во главе государства. Верующий, а не знающий. Николаю I пришлось долго выправлять опасный крен страны: убрал Аракчеева, реорганизовал военные поселения, систематизировал законы, стабилизировал рубль, пресек смуту в первую очередь, пытался облегчить положение крестьян, в большей степени, государственных, централизовал и укрепил государство. Это не мало.
Да, мысль была зажата, но нам сегодня, отведав свободы, думается, что лучше бы безгласный порядок, чем свободная вакханалия, лучше не читать Д. Андреева и Эпиктета, чем видеть узаконенный разврат. А на то время, согласимся, лучше был зажим и слежка, чем русская «французская» революция, по проектам пестелей, критских, сунгуровых, с ее якобинцами, термидорианцами и тиранией.
Думается, Александр I вовремя ушел, ибо переворот зрел, а он не справился бы с ним.
Подвиг или мятеж ?
Наша история утверждает – подвиг! Я уверен – мятеж. Все упирается в одно: Николай – законный монарх. Сам повод для мятежа был опять-таки дан ушедшим от страны императором. В 1819 году, на семейном обеде Александр сказал Николаю, что собирается оставить престол, и назначить его наследником. Николай был удивлен, ведь его никогда не прочили в наследники, он не получил надлежащего образования и никогда не проявлял желания верховной власти Официальным наследником был Константин. Однако, «Константин не имел детей… во втором браке был женат на графине Грудзинской, которая не принадлежала ни к царствующему, ни к владетельному дому… Разного рода личные соображения привели Константина к твердому решению отречься от прав на престол» (Платонов).
Отречение состоялось письменно, было подтверждено манифестом Александра I, согласно которому наследником становился Николай. Однако император по неизвестным причинам не придал огласке факт смены наследников, но разослал три копии манифеста в Сенат, Синод и Госсовет, а оригинал оставил на хранение в Успенском соборе. Таким образом все, и Николай в том числе, продолжали считать Константина наследником.
После мнимой смерти Николай присягает в Петербурге Константину, а Константин в Варшаве объявляет императором Николая, не зная, по всей видимости, что манифест не оглашен.
В этот период междуцарствия, хорошо подходивший для брожения и смуты, декабристы созрели для выступления. Декабристам были неизвестны тонкости дела, в их взбудораженном сознании сложился фантом захвата власти Николаем, и этот фантом они постарались спроецировать в мозги подчиненных солдат.
Приезд из Варшавы царственного брата Михаила, доверенного лица Константина, не решил почти ничего по причине недостатка времени. Михаил успел успокоить только часть конной артиллерии, когда на Сенатскую площадь уже выходили солдаты и офицеры Московского и Гренадерского полков.
Офицеры-декабристы знали Николая, как жесткого, мелкого и придирчивого, высокомерного и необразованного человека. Гвардия питала к нему прямо-таки ненависть из-за пристрастия к фрунту, когда за мелкие ошибки он не щадил ни лет, ни заслуг, за мстительный нрав. Военная профессура формировала в умах офицеров образ недалекого неуча, совершенно неспособного к управлению страной. Все это обусловило решение декабристов выйти на площадь, хотя бы в качестве протеста.
Но Николай был законным наследником, и выступление декабристов, отказ частей от присяги и военные выступления членов Южного Общества и «Славян» относительно этого факта нужно считать противозаконными, следовательно, мятежом. По закону мятеж подлежал силовому подавлению, ее зачинщики смертной казни, остальные соответственным наказаниям. Согласно действующему Соборному Уложению 1649 года за коллективные выступления против власти «скопом и заговором» виновного надлежало «казнити смертию безо всякие пощады». За что ратовали декабристы? За Закон? Они его первые нарушили, а Николай исполнил как долг.
Беда декабристов в том, что их благороднейшие порывы не были приняты Александром, но направлены Пестелем и Паленом (а может и еще кем) на ниспровержение власти, на что они не чувствовали себя облеченными Высшим благословением.
Это не бред. У Мережковского в «Александре Первом» лишь единый раз мелькает фраза о некоих «Братьях», благословения которых ждал Рылеев, и не получал его. В «Письмах Махатм» я встретил сообщение о самом загадочном человеке Европы 18 века графе Сен-Жермене. Он был в России во время екатерининского переворота, был в курсе всех событий, имел разговоры с Григорием и Алексеем Орловыми. Уехал он из России с графом Воронцовым – по сообщению «Писем», в Индию. Воронцов очень желал стать учеником «Братьев», одним из которых был Сен-Жермен, но найден был ими непригодным вследствии сильной привязанности к родным и увлеченности оккультными феноменами. Он был послан обратно в Россию с миссией сообщить декабристам, что они неверно поняли свое задание (буквально). По всей видимости, оно заключалось именно в просветительской деятельности, и способствовании реформаторским проектам.
Граф Пален был ближе, его заботами курс декабристов сбился в известную сторону, что и привело к выступлению, которое, по счастью, осталось локальным, потому как Пестель незадолго до него был арестован. Но в большей мере выступление не стало настоящим, ибо идеологи декабристов не имели на него благословения «Братьев» и находились в крайнем смятении между свершившимся фактом – они пришли на площадь, – и отсутствием побудительной решимости, которой неоткуда было взяться. «Диктаторы» один за другим отказывались от полномочий, а С. П. Трубецкой, изначально избранный диктатором, вообще не явился на Сенатскую площадь, и вовсе не из-за малодушия, а именно вследствии невозможности взять ответственность, ничем не подтвержденную. Никто не знал, что делать, все были подавлены, но ничего не оставалось, как стоять до конца, практически без сопротивления. Не от народа были они далеки, увы, но от той Силы, что движет историю человечества, и осознавали это. Они оказались между двух огней.
Затем волею судьбы и закона был суд, справедливые приговоры, и кто пошел на виселицу, а кто поехал просвещать Сибирь.
К чему это исследование? Не ради красного словца. Сегодня обстановка весьма подходящая для бунта и, возможно, много пестелей работают над своими «правдами», и много каховских в озлоблении мечтают о силовом свержении правящего режима. Но пусть они начистоту ответят себе: а чувствуют ли они в себе Высшее благословление? Сознают ли всю ответственность перед народом, Россией, миром и самой Справедливостью? Если что-то неясно в ответе, пусть подумают о декабристах и определят дальнейшую линию своего поведения.
«Да сократятся те дни…»
1997 г.
