Этот котик был приблудным. Бездомная мама-кошка родила его на чердаке какого-то сарая, и очень скоро он громко орал, собирая подаяния и пинки у деревенских калиток. Странно, что собаки не сгрызли его в первую же неделю самостоятельной жизни, и не задавили взрослые коты. Может, виной тому странный окрас, коричневый с черным, необычный посредь черно-белых и камышовых собратьев.
Когда его заметил Григорьич, котику было уж месяца три. Тощего бедолагу слегка шатало, когда он то отрывал хвостатый зад от земли, то снова присаживался – кажется, на кошачьем языке это означает поклон.
Котик уж не орал, понимая, что при такой наглости в ответку может прилететь не только кусочек хлеба, но и полено, оружие свирепых сельских магацитлов. Поэтому не заступал дальше полуметра от спасительного забора, готовый тут же шмыгануть между штакетин от неприветливого хозяина.
Только деревенские не повожают подкорм бродяг: раз кинешь, потом не отвадишь. Потому котенышу, время от времени наведывавшемуся к Григорьичу, равно как и в другие дома по улице, почти ничего не перепадало. Ну, так, иной раз кусок хлеба, кинутый подальше от забора, на большее можно было не рассчитывать. Выручали только мыши да воробьи, позволявшие изредка перекусить собою.
Так прошло пару месяцев, и тут в один из визитов случилось ну прям чудо! Видать, в кошачьей небесной канцелярии сменилось начальство (на самом деле, мужик только что вышел из запоя и временно был без друзей), только бродяге недюжинно свезло, когда перед мордой упал шматок почти протухшей от недельного лежания в холодильнике вареной советской колбаски. Может, домашние закормленные коты засчитали бы такой подгон за оскорбление, но наш герой знал свое место на земле. Быстренько умяв дар магацитла, он исчез в заборной щели. Григорьич тогда удивился – ведь другой бродяга запросил бы еще…
Потому мужик прям опупел, когда на следующее утро у двери его встретил вчерашний мимолетный знакомец, да не один. Нет, с ним не было хвостатых друзей, а лишь задушевная… ой, задушенная крыса добрых размеров.
И это обстоятельство весьма впечатлило Григорьича. Иные люди, знаете ли, не отличаются благодарностью, а здесь какой-то заморыш, чудом задавивший противника едва ль не вполовину себя, не стал набивать им вечно голодное брюхо, а принес в ответ на вчерашний пустячный подарок.
Мерзкая крыса полетела в мусорный бак, а благородный котик получил полное блюдце офигительной домашней хавки, благоухающей мясцом! И пусть жена брюзжала пол-дня за испоганенную посуду («ну ты чо, банку консервную не мог найти?»), пусть хмыкал сосед, зашедший покурить на крыльце («ты теперь всех котов кормить будешь?), Григорьич с тех пор нашел себе супер-друга.
Ведь почти каждый божий день Кэч, он же Качок (коричнево-черный, к/ч) таскал под дверь крыс и мышей, и за месяц прикончил их положительно всех в ареале своего счастливого обитания. А сосед потом изумленно докладывал своей супруге: «Ты представляешь, Григорьич кормит кота и прям плачет: да как же я тебя раньше не замечал?»
Днем же Качок не отходил от своего нежданно обретенного хозяина, и когда тот сидел с «беломориной» и «Правдой», пересказывая мировые новости про сложную политическую обстановку, грел его ногу под известную грудную песню. Шерстка Кэча залоснилась, осанка исправилась, да и вообще жизнь, можно сказать, удалась. То, видать, кошачья Афродита Урания (Любовь Небесная), кокетливо подправив ушки и махнув волшебным хвостиком, осенила необычный союз сурового магацитла и бродячего кота.
Но, если вы не знаете, на Олимпе много богов, и все они конкурируют друг с другом. И если один сделает коту иль человеку что-нибудь хорошее, другой или другая тут же норовит составить противодействие. В зиму вместе с сытостью к котику постучалось либидо, и отворил он ему, и соседские кошки призывно подняли хвосты. То была колдунья и злодейка Афродита Пандемос, Любовь Земная, сводная сестрица благодетельницы.
Молодой котик оказался жаден на страсть, а соперники сильными и не менее скаредными. Знать, долгие громкие концерты, что задавал Качок перед выходом на каждый бой за сердце очередной пушистой подруги, вывели какого-то соседа напротив из себя, и он применил страшное оружие магацитлов – сучкастое полено, при удачном попадании не оставляющее шансов.
Григорьич нашел своего верного Кэча уж околевшим, в дровеннике, после трех суток отсутствия. Мордой тот был повернут к дому, и тянулся, видно, из последних сил, да перебитый позвоночник отключил задние лапки.
Магацитл не плакал. Он завернул своего маленького друга в саван из старого мешка, и долго грел костром промерзшую землю в дальнем углу сада, а потом долбил ее ломом и скреб лопатой. Положил тело в ямку, засыпал земляной крошкой и закурил «беломорину». А на следующий день сорвался в запой.
***
О, я был бы не собой, если б не нашел метафизические аналогии! Может, кто из антисемитов (привет, братаны!) скажет, что я спятил, но в коричнево-черном котике из детства я опознал… советских евреев.
Вы ж помните, как их, подкинутых под нашу калитку бездомной мамой-кошкой, приютила, а потом вознесла моя Родина? Как их, затырканных царем, цадиками да раввинами, с их «выбеленной классовой ненавистью», как говорили большевики, приметил у забора черты оседлости Ильич? Как прикормил, потому что страна осталась без своей интеллигенции, поехавшей после революции таксовать в парижи? И как тощие «качки» при Сталине перетаскали в благодарность всех контрреволюционных крыс, а еще влились в аппарат управления, в науку, в образование? …
А потом завыла, задрав хвост, посланница Пандемос Алла Гербер, и миллион (!) советских евреев рванули в алию, дабы огласить воинственными воплями палестинские пески и арабские селенья. И Урания тихо-незаметно померла в них, и с ней ушли «и божий дар, и вдохновенье», хоть пока остались «жизнь, и слезы, и любовь».
Но, думаете, не занесен уже суровый меч судьбы, и страшное полено магацитлов не будет скоро пущено каким-либо хозяином тех мест, чтоб перебить не столь уж и надежный позвоночник? Ведь за весной и летом приходит неминуемо зима, политическая обстановка из сложной превращается в непонятную, а карма всегда мстит изменникам.
Скажете, мол, не «Беломор» ты куришь, а покруче? Да не курю я. И котиков люблю.
